Памятник ёжику в тумане

На пересечении киевских улиц Золотоворотской, Рейтарской и Георгиевского переулка на высоком пеньке с конца января восседает кумир многих поколений – главный герой анимационной картины «Ежик в тумане», признанной в 2003 году голосами 140 кинокритиков и мультипликаторов разных стран лучшим мультфильмом всех времен и народов.

Ежика, к которому теперь любой поклонник созданной Юрием Норштейном тонкой метафоры о детстве сможет найти тропинку, придумала установить в украинской столице «Киевская ландшафтная инициатива». Вице-президент этой организации Владимир Колинько признался в интервью радио «Свобода», что выбранный для скульптурного воплощения герой «где-то похож на сегодняшний Киев – он такой же вечный, такой же всех времен и народов и такой же беззащитный».

Скульптура выстрогана из дерева, а колючки ежику заменили шурупы. Пришелец из мультфильма сидит на пеньке, сжав в щуплых древесных лапках узелок, и с некоторым недоумением взирает на пасмурное в эту промозглую зимнюю пору небо над Киевом. Единственное, чему не нашли визуального воплощения авторы памятника, – это туман. Видимо, создатели порешили, что скульптуру завершит природа.

Родитель «Ежика в тумане» Юрий Борисович Норштейн, кавалер Ордена Восходящего Солнца, в последние годы трудится над перенесением на анимационный язык гоголевской «Шинели». Самому трогательному из его героев тем временем уже стукнуло 34 года. Жизнь «Ежику в тумане» была дана на студии «Союзмультфильм» в 1975 году – уже в следующем году мультфильм собрал первые призы на Всесоюзном фестивале мультипликационных фильмов во Фрунзе и на Фестивале фильмов для детей и юношества в Тегеране.

В двухтысячных, когда хиты Хайо Миядзаки получают путевки к зрителю на самых престижных кинофестивалях, бряцание заслугами «Ежика» может показаться весьма скромным, однако именно в Токио в 2003 году анимационная картина на десять с лишним минут с сотканным из легких штрихов героем, далеким от красочных персонажей японского мастера, была признана лучшей из лучших. Мультфильм о блуждании в тумане, многим казавшийся преломлением строго определенной эпохи, зазвучал в новом веке на чистой ноте интернационального воспоминания о детстве – той поре первых ощущений об окружающем пространстве, скорее приобретенных наощупь, шестым чувством, чем впитанных широко открытыми глазами.

«Мое детство было драматичным, но таинственным, – вспоминает сам Юрий Борисович. – Запах опилок, танцы во дворе – помните, как в фильме «Застава Ильича», шорох подошв, дождь сквозь листья, беспризорные собаки – из всего этого рождалось мое отношение ко всему живому».

Дождливым осенним вечером Норштейн показывал зрителям, зашедшим на огонек в Библиотеку киноискусства имени С.М.Эйзенштейна, отрывки из «Шинели» и объяснял свое отношение к кинематографу. «В 16 лет я не знал слова «режиссер», меня это никогда не интересовало, – рассказывал мультипликатор, открывший в мире анимации свой собственный, ни на какой другой не похожий мир. – В репродукции картины Павла Федотова «Анкор, еще анкор!» в 7 лет я увидел детали моего быта: там было зеркало, точно перед таким брился мой папа, такого же цвета, я даже представил, что сзади оно обтянуто коленкором. Эти первые слои, когда ты видишь в картине отображение собственной жизни, очень важны. Для восприятия живописи должен быть собственный опыт. Как говорил Хемингуэй, если не знаешь, о чем писать, надо повеситься – пережить это и потом писать».

«Из видов искусств меня больше всего привлекает живопись. Она для меня все. Живопись отображает вещество искусства, тайны, которые не могут быть открыты ни литературой, ни музыкой. Я смотрю ее носом. Воспринимаю ее как драматургию. Отдельный мазок для меня содержит и отображает больше, чем рассказ о картине в целом», – признавался Юрий Борисович.

«Ежик в тумане» – это и есть художественное полотно, оживший шедевр живописи, который сам по себе является памятником. Насколько необходимо было его овеществлять – спорный вопрос. Норштейн хотя и подчеркивает, что «кино нельзя носить в памяти», однако вряд ли имеет в виду, что герою его мультфильма жизненно необходимо место под солнцем. Впрочем, если ежик без тумана с перекрестка трех киевских улиц приведет любопытного прохожего к первоисточнику – почему бы, собственно, ему там и не сидеть.

Источник